Ирек Миннахметов: «В каждом квартале – улица аптек и алкомаркетов. Я против этого!»

Гендиректор «Татспиртпрома» о том, как новый пивзавод озолотит бюджет республики и сколько товара продается в Италию и Англию

«60–70 процентов продаж продуктов в России — это первая цена. Человек приходит в магазин и ищет самое дешевое», — говорит гендиректор АО «Татспиртпром» Ирек Миннахметов. В интервью «БИЗНЕС Online» он рассказал, как в таких условиях рассчитывает наращивать прибыль компании, почему новый техрегламент по пиву — это «насмешка над страной», а на сером рынке пенного напитка «затерялось» не менее 100–150 млрд рублей доходов для региональных бюджетов.

«ПО ПРОДАЖАМ «ТАТСПИРТПРОМ»  КОМПАНИЯ № 1 В РОССИИ»

— Ирек Джаудатович, в топ-3 производителей водки в России по итогам прошлого года вы снова остались на втором месте. Почему не получилось вернуть лидерские позиции?

— В 2017 году по производству и продаже водки мы были вторыми после Beluga Group. В этом году мы их опередили: у нас — 8,8 млн дал, у Beluga — 8,6 млн дал. Однако нас опережает Roust (10,29 млн дал) — за счет экспорта. Этот игрок ранее никогда не занимался эконом-сегментом, но, видимо, нужно было увеличить капитализацию и долю рынка. Компания демпинговала и увеличила объем продаж в эконом-сегменте. Но если смотреть, сколько алкоголя «Татспиртпром» продал конкретно в России, то тут мы компания № 1. По итогам 2019 года мы планируем рост в 5-7%.

В целом, ТСП в прошлом году продал 9,6 миллионов декалитров алкогольной продукции примерно на 40 млрд рублей.

Но вообще объемы — не главное, главное — увеличивать прибыль. В эконом-сегменте мы можем продать и больше. Но чтобы больше продавать, нужно больше тратить, и это становится невыгодно. Для нас золотая середина — это как раз те цифры, которые мы сегодня имеем. Сейчас мы уменьшаем эконом-сегмент и увеличиваем маржинальный.

— Какая география продаж?

— Из 9,6 млн декалитров в Татарстане продается 3 млн 100 тысяч  декалитров, это 62 млн бутылок. За пределами республики продаем 70% всего объема.

Мы уже давно федеральная компания — своей продукцией покрыли 100% территории страны, присутствуем везде. Как минимум, в 30-40% субъектов России мы — номер один по продажам. Во всех остальных — не ниже третьего места.

В России нам уже расширяться некуда, можно только наращивать глубину. Например, продукт был представлен одной маркой, а теперь четырьмя. Сейчас мы работаем над тем, чтобы с каждой полки увеличивалась «уходимость» продукта, работаем над узнаваемостью.

А географию расширяем за счет международных проектов — поставляем свою продукцию в 24 страны дальнего и ближнего зарубежья. Экспортные контракты появляются чуть ли не каждый месяц. Недавно начали продажи в Англии. Кстати, контракт был заключен уже в середине прошлого года. Но в Англии, Америке и Канаде очень сильно забюрократизирован этот процесс, и от рукопожатия до старта продаж может пройти от пяти до девяти месяцев. В Америке свои правила продажи в каждом штате. В Канаде нужно выкупать квоту, получать лицензию. Для каждого региона необходимы своя бутылка и этикетка.

Из новых регионов осваиваем Узбекистан, где уже стартовали продажи. Там мы завязали отношения с самым сильным игроком — «Ташкентвино». Он и производитель, и дистрибьютор, думаю, успех гарантирован.

В целом за рубеж поставляем 3% от общего объема продаж, а хотим увеличить эту долю до 10%. По экспорту рост за прошлый год составил 20%, по прибыли — почти вдвое. Уже сейчас на экспорте мы зарабатываем около 800 тысяч долларов, а в перспективе нескольких лет цифра будет не меньше 5-7 млн долларов чистой прибыли. Это очень перспективное направление.

— А ведь раньше только мечтали о выходе за пределы республики… Как это удалось?

— Сегодня сила не в заводах, а в нашей федеральной команде, умении продавать и инструментах продаж. Например, нашей федеральной команде мы отдали работу с французским производителем и дистрибьютором Pernod Ricard — второй крупнейшей алкогольной компанией мира. Владелец Александр Рикар приезжал в Казань на матчи чемпионата мира по футболу. Мы являемся эксклюзивном дистрибьютором продукции компании в республике, а с недавнего времени еще и на Урале. Мы уже продаем 11% всего объема, который Pernod Ricard продает в России. В деньгах это два миллиарда рублей.

Сейчас мы находимся в процессе переговоров со многими другими компаниями, чьи продукты сможем включить в наш портфель.

ПОТЕНЦИАЛ ПИВНЫХ АКЦИЗОВ — ДО 10 МИЛЛИАРДОВ РУБЛЕЙ В БЮДЖЕТ РЕСПУБЛИКИ

— Безусловно, главное событие года — открытие пивного завода в Чистополе. Не жалеете, что ввязались в это новое направление?

— Нет, не жалею! Заставило ли это напрячься и переживать? Да, заставило! Груз ответственности большой, ошибка может привести к большим убыткам. Эту ответственность понимает каждый человек, вовлеченный в проект. Мы начали не в сезон, но, возможно, это даже немного помогло. Маленькие проблемы в высоком сезоне были бы большими. На любом производстве есть пуско-наладочный процесс. Сейчас мы очень неплохо проходим этот сезон, и у нас есть понимание, как стартовать в высокий сезон.

Если говорить о качестве, уже много экспертов оценило наш продукт. Как я уже рассказывал, у нас 800 лет истории пивоварения и два известных бренда (партнером «Татспиртпрома выступает старейшая пивоваренная компания Konig Ludwig International GmbH & Co.КG. Ее президент, принц Луитпольд Баварский не раз бывал в Татарстане и лично следил за ходом строительства завода — ред). Мы законтрактовались с немцами (поставщиком оборудования выступила известная немецкая компания Krones AG — ред), они нам отдали все технологии. Можно считать, что это немцы построили нам здесь завод.

Конечно, первые два года пивной проект будет тянуть нас вниз, потому что мы будем завоевывать рынок. Но на третий год мы будем сильны не только на республиканском, но и на федеральном рынке. У нас есть задел. Кто-то ставил под сомнение, что мы вообще построим завод и будем варить пиво — но мы это сделали. Теперь для нас главный параметр — только время.

— Каковы первые итоги?

— Мы построили завод за год. Я считаю, что это очень быстро. Наверное, завод строился бы года два, но нам помог наш проектный институт — «Татинвестгражданпроект». И нас поддержали республиканские власти в плане документов. Нам повезло с партнерами, мы быстро спланировали все процессы. Инвестиции составили порядка 6 миллиардов рублей. Конечно, были ошибки. Возможно, если бы мы год проектировали и два строили, ошибок могло быть меньше, но это потерянное время в деньгах было бы кратно больше.

Инвестиции пошли не только в завод. Речь еще об огромной инфраструктуре. У Татспиртпрома было девять устаревших складов на территории республики, которые торговали только крепкой группой продукции. Мы построили новые склады — четыре современных распределительных центра.

Было тяжело, потому что все процессы для нас новы — от производства до продаж. Мы не производили пиво, у нас не было складов для его хранения, мы его не развозили и не продавали. Мы прошли путь по абсолютно новой для нас стезе. В итоге мы имеем уже 10% рынка в 42 муниципалитетах — и это еще не лучший результат. Там, где результат хороший, у нас 30% рынка. Обычно локальные производители достигают от 40 до 80 процентов на «домашнем» рынке. В любом регионе присутствует патриотизм по отношению к своим заводам, производителям.

Мы хотели создать «свое» пиво для жителей республики. Когда спрашиваешь их о местном пиве, они вспоминают только «Красный восток». А сегодня, по нашим опросам, 80% татарстанцев знают о чистопольском пивном заводе. Еще до 20% нам надо достучаться.

— Сколько удалось продать за это время?

— Продажи идут в тестовом режиме. По результатам января — 600 тысяч литров на территории республики и два миллиона литров — за ее пределами. Наша задача в марте — продать уже 10 миллионов литров. По итогам года хотим произвести 100 миллионов литров.

Команда была собрана за полгода до запуска завода — как республиканская, так и федеральная, и переговоры по продажам мы начали заранее. Однако все наши контрагенты, партнеры просили сначала показать продукт. Мы заходили в невысокий сезон продаж пива в принципе, и в этот период все продавцы живут только новым годом. По этой причине наши переговоры начинают финализироваться только сейчас. Есть хороший пул наших партнеров, с которыми мы видим серьезные перспективы увеличения продаж.

Любое освоение рынка требует вложений. И наш выход на рынки, разумеется, предполагает вложение больших денег, низкое ценообразование и низкую маржинальность. Но мы это уже проходили с крепкой алкогольной продукцией. Три года мы в нее вкладывались, и сейчас начинаем получать прибыль. По пиву нам предстоит пройти такой же путь. Мы хотим быть не просто локальным игроком, а сильным локальным игроком в федеральном масштабе со своей долей рынка.

— Как распределены силы между игроками на рынке пива в России?

— В России 1400 пивных заводов. И 1000 из них представляют 5% рынка. 75% рынка — у двух компаний. Это шведская «Пивоваренная компания «Балтика» и американо-турецкая «InBev Efes». Из крупных игроков можно отметить также московский МПК и ульяновский «Трехсосенский» завод.

— И какое место хотите занять в устоявшейся пивной иерархии?

— Конкуренты сильные, не можем их недооценивать. Мы не претендуем на первую тройку. В планах — топ-5, хотя думаю, что через три года наши амбиции могут многократно вырасти. Лидеры продают 150 миллионов декалитров — это полтора миллиарда литров. Думаю, на федеральном уровне можно заявить о себе с объемом от 50-80 млн дал. Можно достичь этого и за два года, но мы не хотим сильно рисковать. Хотим прощупать рынок, и, не совершив ошибок, найти золотую середину.

Изначально мы запускали завод с производством в 10 млн декалитров. На сегодняшний день в рамках стратегии развития проекта на федеральном рынке мы провели модернизацию производственных линий, которые позволяют нам выпускать 17-18 млн декалитров. Но все зависит от прибыли. У нас нет задачи продать определенный объем, задача — заработать. Если того потребует рынок — готовы удвоить мощности.

— Имеете в виду, наверное, не только прибыль для компании, но и акцизы?

— Скажу откровенно — республика сейчас не особо заинтересована в производстве водочной продукции. Акцизы возвращаются в республику, но пропорционально не объему производства, как раньше, а объему продаж. Республика потеряла от этого нововведения порядка 4 миллиардов рублей.

А по пиву акциз на сто процентов остается в республике! Для простоты: один миллион декалитров — это 10 миллионов литров и 210 миллионов рублей акцизов. Так что потенциал может быть и 10 миллиардов рублей.

«НОВЫЙ ТЕХРЕГЛАМЕНТ — ЭТО КАК ЕСЛИ БЫ В ХЛЕБ ДОБАВЛЯЛИ ОПИЛКИ»

— Недавно принят техрегламент, смягчивший требования к составу пива. Почему «Татспиртпром» возражал?

— Техрегламент «О безопасности алкогольной продукции», который сейчас предусматривает законодательство РФ, — насмешка над страной. Это показатель отношения к нам как к стране третьего мира. Зимой он был одобрен Евразийской экономической комиссией. В странах Европы такого бы просто не допустили. Теперь производители смогут заменять до 50% солода зерном или продуктами его переработки и добавлять до 5% сахаросодержащих продуктов.

Я даже не знаю, с чем это сравнить. Это как если бы в хлеб добавляли опилки… Это снижение качества, удар по производителям. Мы высказали свою позицию по этому вопросу, с новым техрегламентом категорически не согласны. В подтверждение этого совсем скоро на этикетке нашего пива появится фраза: «Произведено из 100-процентного солода». Раньше указывали эту информацию только в рецептуре на обратной стороне этикетки.

— Кому выгодно принятие этого документа?Не иностранные ли компании пролоббировали?

— Я не хочу давать оценку действиям других компаний, но, например, «Балтика» и «Efes» публично поддержали новые нормы.  Значит, они планируют ими воспользоваться.

Мы делаем пиво из высококачественного солода от лучшего производителя. А они смогут заменять соотношение. Качество продукта в этом случае серьезно снижается. Это уже не пиво.

— А потребитель это понимает?

— Будем стараться донести это до каждого. Качественное пиво и по вкусу отличается. Проблема в стране еще и в том, что 60-70% продаж — это первая цена. Человек приходит в магазин, и ищет самое дешевое. Гречка, яйца, мука, пиво… Главный параметр выбора — цена. Конечно, с ростом благосостояния населения, ростом доли среднего класса и качество, и средняя цена будет расти.

— Что же вы тогда собираетесь делать на рынке, когда потребитель хочет дешево и сердито, а вы предлагаете дорого и качественно?

— Мы сразу определили, что в самый низкий сегмент не идем. Себестоимость нашего пива — 28 рублей за бутылку, а вы можете увидеть на полках магазинов пиво другого производителя по цене 25 рублей. Магазин, конечно, может продавать себе в убыток, но чаще всего производитель просто не платит акциз, то есть это «серое» пиво.

 «УПАКОВКА В ДОРОГОМ СЕГМЕНТЕ ВСЕГДА ИГРАЕТ ВАЖНУЮ РОЛЬ»

— Сколько всего у вас пивных брендов?

— У нас пять собственных брендов, и каждый из них имеет несколько видов — темное, пшеничное, «живое» и т. д. Итого — сегодня мы можем предложить сетям 28 продуктов от нашего завода.  Сначала мы думали, что, может, нужен всего один или два бренда, но потом поменяли мнение. Наш якорный бренд — «Белый Кремль». У нас есть «Жигулевское», чешское CZ. Также мы будем производить специальные торговые марки для определенных торговых сетей.

— Плюс торговые марки Kaltenberg и Konig Ludwig?

— Да, это уже премиальный рынок. Больших продаж быть не может, но это маржинальные продукты. «Белый Кремль» — это средний сегмент.

— А пиво, наверное, все равно из одной бочки, скажут вам покупатели.

— Немцы не позволили бы, чтобы вкус пива был плохой или похожий на пиво других марок и ценовых сегментов. Немецкое пиво, которое мы варим, на 99% совпадает с тем немецким пивом, которое варится в мире. Стандарт железный.

— Человек не зря платит цену? Или дело только в бренде?

— Сила бренда играет серьезную роль, и она всегда работает. Упаковка в дорогом сегменте всегда играет важную роль. Но и пиво действительно отличается.

— Растет ли доля продаж безалкогольного пива?

— Растет. Я сам люблю безалкогольное пиво, хорошо в нем разбираюсь. До того, как мы построили свой завод, я покупал определенную марку импортного пива. Так вот, могу сказать, что наше пиво на три головы выше, чем-то, что я когда-то считал идеалом. И немцы, эксперты, которые приезжали, сказали, что у нас, пожалуй, лучшее безалкогольное пиво в России. Доля безалкогольного пива сегодня очень невелика, хотя потребление и растет ежегодно на 15-20 процентов.

— Когда вы запускали завод, звучала критика, что вы выходите на падающий рынок. А на днях появилась статистика по итогам прошлого года — рынок показал плюс 3%. Как оцениваете такой результат?

— Статистика изменчива. Хорошая погода могла быть одним из факторов роста, а вот чемпионат мира по футболу не оказал влияния, хотя некоторые так считают. Во время чемпионата в Казани продали всего 80 тысяч литров пива.

«В СЕРОЙ ЗОНЕ ПИВНОЙ ОТРАСЛИ ТОЧНО ЗАВАЛЯЛОСЬ 100-150 МЛРД РУБЛЕЙ»

— В прошлом году была создана Пивная ассоциация РТ. Видите какие-то результаты от ее деятельности?

— Конечно, видим. Мы сами участвуем и в ее деятельности, и в федеральной повестке. Мы хотим, чтобы в России был принят закон по пиву, была введена уголовная ответственность за продажи нелегального продукта. Хотим, чтобы уменьшился серый рынок. Мы первыми в России поддержали ЕГАИС — пилотный проект был внедрен в Татарстане. Это позволило обелить рынок России почти на 15%. В пивной отрасли, мы считаем, точно завалялось 100-150 млрд рублей в серой зоне.

В Пивную ассоциацию вошло много игроков местного рынка, и они заинтересованы в ее деятельности. Чтобы конкурировать в ценообразовании, многие из них вынуждены покупать «серое» пиво. Если будет установлена минимальная розничная цена, они перестанут это делать, потому что смогут спокойно встать с «белым» продуктом, без демпинга. Правила должны быть для всех одинаковы.

— Как отличаются доли серого рынка по водочной и пивной продукции?

— Думаю, водки — 20%, пива — 40%, особенно это касается разливного пива.

— Есть нелегалы среди относительно крупных производителей?

— Их очень много! И я их знаю. Они не платят акцизы, наверное, в том числе, для того, чтобы соперничать с транснациональными компаниями и зарабатывать. А проблема в том, что нет государственного органа, регулирующего пивной рынок, также, нет закона, контролирующего производство. Уголовного наказания за нелегальное производство пива, повторю, не предусмотрено. Новый техрегламент позволяет таким игрокам еще больше демпинговать.

— Поддерживаете прозвучавшую в прошлом году инициативу о продаже пива на стадионах?

— Мы ни в коем случае не выступаем за алкоголизацию населения, тем не менее инициативу оцениваем положительно.  Речь идет о целой спортивной культуре. Я, например, стараюсь не пропускать зимние Олимпиады, побывал уже на трех. На любой Олимпиаде повсеместно продается пиво. И я не видел людей, которые от пива могли бы прийти в неадекватное состояние. Так сложилось, что в горах принято пить глинтвейн, а на чемпионатах мира по футболу пить пиво и есть попкорн.  Например, на стадионе «Казань Арене» есть ресторан, где зрители матчей могут кушать и пить пиво, а зрители на трибунах ниже не могут этого сделать. Почему такое разделение? Система охраны уже давно автоматизирована. Если человек раз похулиганит, система его опознает, и больше не пустит на стадион.

Это раньше были беспорядки. Много лет назад я открывал в Нижнекамске магазин техники с окнами в пол. Мне позвонил Александр Сергеев (учредитель «Александр ЛТД»)  и сказал, что в Нижнекамске так делать нельзя — выбьют окна. У него самого в магазине вместо фасада был кирпич, закрытый баннером. Конечно, окна в магазине мне не выбили, но этот случай очень запомнился. Сейчас, конечно, другие времена — культура выросла.

«КТО-ТО ГОВОРИЛ, ЧТО, КОГДА МЫ ПОТЕРЯЕМ АКЦИЗЫ, КОМПАНИЯ ПРОВАЛИТСЯ…»

— Как вы уже сказали, из-за строительства завода резко увеличилась кредитная нагрузка на компанию — до 10 млрд рублей. Каково сегодня финансовое состояние «Татспиртпрома»?

— У нас есть бизнес-план, расписанный на семь лет, по кредитному портфелю, согласно которому мы двигаемся. По финансовому показателю EBITDA у нас очень неплохие результаты, и даже с перспективой низкой доходности по пиву. Мы защитили план перед «Сбербанком», перед советом директоров — движемся по плану. У нас очень стабильный банковский рейтинг, мы — «голубая фишка» для банков. Поэтому привлекаем средства по низким процентам. Долгосрочные — под 10%, краткосрочные — 7,75%. Банковскую гарантию привлекаем ниже 0,2%. При желании можем безболезненно привлечь еще 10-12 млрд рублей. Наш главный партнер в финансировании проектов  —  Сбербанк, также работаем с ВТБ, Ак Барс Банком, МТС Банком и другими.

— Вы больше не второй налогоплательщик республики?

— Да, как я уже говорил, это связано с тем, что теперь акциз рассчитывается исходя из объема продаж, а не производства. По итогам прошлого года мы перечислили налоги на сумму больше 20 млрд рублей. В местный бюджет от акциза, как я уже говорил, ушло ноль рублей, только от ЕСН — 300 миллионов рублей. Но за четыре года работы нашей команды в компании республика получила 40 миллиардов рублей.

Мы платили акциз в 9 миллиардов, республике выпадало пять миллиардов. Но федеральный минфин сказал, что, если «Татспиртпром» будет выдерживать тот же объем продаж, те четыре миллиарда, которые выпали, будет компенсированы. Это заслуга президента РТ Рустама Минниханова, ему удалось договориться на три года. А мы сумели удержать эти продажи. Кто-то говорил, что, когда мы потеряем акцизы, компания провалится, но этого не случилось. Мы удержали объем, зарабатываем и держим рынок.   

— Как дела с оптимизацией заводов? Вы искали покупателя на Бугульминский ЛВЗ, и думали, что делать с Чистопольским.

— Покупателей, к сожалению, не нашли. Дело не в цене — наше предложение минимум в четыре раза дешевле, чем если бы пришлось строить такие объекты с нуля. Просто сейчас на рынке почти все можно купить дешевле, чем построить. Коммерческая недвижимость в республике сегодня стоит от 35 тысяч до 100 тысяч рублей. А построить без стоимости земли будет на уровне 40 тысяч. Если же еще прибавить стоимость земли и коммуникаций, получится минимум 60-70 тысяч рублей — без ремонта. При этом сегодня на рынке за эти деньги можно купить готовый объект, который уже прошел первые тернистые два года.

Экономическая ситуация не дает поводов для радости, поэтому наши заводы и не продаются. Люди не готовы инвестировать большие деньги в большие площади. К тому же объекты у нас не самые современные. Сегодня для производства нужны площадки как склады — как мы строили свой пивной завод. Если мы вдруг захотим его перепрофилировать или продать, он будет интересен только производителям пива или как склад. Мы готовы предложить «гибкие» условия для потенциальных покупателей, а также рассматриваем варианты по сдаче в аренду этих объектов.

«УЛИЦА В СПАЛЬНОМ РАЙОНЕ — ПРОДУКТЫ, АПТЕКА, АЛКОМАРКЕТ, И ТАК ПО КРУГУ…»

— Что происходит с российским ритейлом на фоне объединения «Красного и белого» с «Дикси» и «Бристолем»?

— Мы хорошо знаем эти компании, общаемся с владельцами, операционными руководителями, у нас есть понимание по сотрудничеству. Об их объединении, наверное, надо спрашивать у их конкурентов.

У каждого лидера, крупного ритейлера амбициозные планы по наращиванию своей сетки. Наверное, в данном случае пострадает обычная розница или «дикая» розница, как мы ее называем. Каждый год сетевой канал растет. Где-то они забирают друг у друга, но по больше части — у несетевой розницы. Скорее всего, будут страдать локальные местные игроки.

— А как оцените резкое увеличение количества алкомаркетов?

— Я против стихийного, непонятного развития магазинов. Вы видели когда-нибудь в Европе на ста метрах пять аптек? Там одна на квартал! У меня в голове не укладывается, как это работает у нас: улица в спальном районе — продукты, аптека, алкомаркет, ломбард и так по кругу. Сами игроки, чтобы выживать в таких условиях, вынуждены продавать некачественный товар, демпинговать — делать все, что угодно, лишь бы удержать продажи.

Регулятор, государство должны разрабатывать какие-то правила. В цивилизованных странах такого нет. Как объяснять это туристам? Улица алкомаркетов? В каждом квартале улица аптек и алкомаркетов? А в соседних регионах я видел, что в каждом четырехэтажном доме есть алкогольный магазинчик, открытый на месте комнаты для хранения велосипедов или колясок. Каким-то образом выкупают эти помещения у управляющих компаний, и на трех квадратных метрах открывают магазины. Это полная антисанитария, и соответствующая социальная среда. Я против этого. Возможно, даже стоило бы прекратить увеличивать количество таких магазинов, и ввести какую-то квоту на город.  Для меня идеальный формат расположения — это магазины в крупных торговых центрах.

«ПРИ ДОСТИЖЕНИИ ОПРЕДЕЛЕННЫХ ОБЪЕМОВ БУДЕМ СТРОИТЬ ЗАВОД В АЗЕРБАЙДЖАНЕ»

— В прошлом году компания запустила еще несколько новых продуктов — шотландский виски и воду «Святая чаша». Каковы первые итоги?

— Прошлый год для компании был очень созидательным. В 2017 году было очень много обещаний, и в 2018 году мы все их выполнили. Теперь ставим проекты на крепкие ноги. По воде планируем занять 30% рынка, причем отмечу, что от этого нашего плана мы уже достигли 40%. Портфель каждый месяц прирастает на 20%. Чудес не бывает, но пока идем с хорошим опережением плана.

Всего бутилированной воды разных брендов — по 19 литров — в республике продается 300 тысяч бутылей в месяц. Крупные компании продают 50 тысяч. К концу года планируем приблизиться к этому показателю. За 4-5 месяцев мы уже приблизились к 40 тысячам бутылей в месяц. Конечно, при таком объеме этот канал убыточный, но следующий год будем плюсовым. Мы планируем продавать  100 тысяч бутылей.

— А что по виски?

— Это премиальный продукт, и на большие объемы мы с ним не рассчитываем. Он прибыльный, но в абсолютных величинах занимает маленькую долю.

Мы долго вели переговоры с независимой шотландской компанией — а их всего три. Чтобы производитель продал свой висковый спирт, должен быть соблюдён ряд требований. Кому попало этот спирт не продают. Мы прошли сумасшедший аудит, чтобы получить «добро» покупать этот шотландский висковый спирт.

— Из всего портфеля брендов какой-то показал в прошлом году сильный провал? Или, наоборот, прорыв?

— Провалов не было, все шло согласно плану. Но бывает, что мы сами, искусственно, не развиваем какой-то продукт, и не вкладываемся в его продвижение. Что касается роста, это все наши основные продукты, их три-четыре. В республике мы держимся стабильно, а в федеральном масштабе растем.  Например, «Тундра» — самый быстрорастущий бренд в стране. А наша «Русская валюта»  на сегодняшний день — по продажам бренд № 1 в России.

— География присутствия постоянно расширяется. Нет желания прикупить где-то завод?

— Есть. В 2018 году мы зашли в Азербайджан — разливаем нашу продукцию  на местном заводе. Даже запланировали заработать там в этом году порядка 90 млн рублей. Определили меморандум, что при достижении определенных объемов там с нашим партнером, будем строить завод на территории Азербайджана. Уже есть понимание, где строить завод. Через месяц еще раз сверим результаты, и, если все будет согласно плану продаж, скорее всего, приступим к реализации плана.

— Кто ваш партнер в Азербайджане?

— Это сильный игрок по пиву, который начинал заниматься водкой. Мы закрепили за этим рынком своего представителя по Южному федеральному округу. Формируем команду уже в Азербайджане. Считаем, что для нас это хорошие перспективы развития. По этой же модели, возможно, мы пойдем еще в один регион СНГ.

— В Узбекистан?

— Я пока думаю, но могу многократно изменить решение. Это может быть Казахстан.

— А что касается ближнего зарубежья? Холдинг Рустама Тарико, например, активно работает в Польше.

— Эти страны мы пока не рассматриваем, потому что иностранные рынки уже достигли своего потолка, они уже не растущие. Кроме того, все они уже распределены. Азербайджан интересен тем, что до недавнего времени его рынок был очень хаотичен. Сейчас там начали закручивать гайки и бороться с серым рынком. Только сейчас там начинает образовываться здоровая среда. Мы хотим успеть запрыгнуть в этот вагончик.

В Казахстане мы тоже себя очень комфортно чувствуем, хорошо продаемся. Но я считаю, что местные игроки отстают от российских. И если мы пойдем туда с производством своей продукции, возможно, получим какое-то конкурентное преимущество.

— А казахстанский алкоголь сегодня продается в России?

— Да, но, в основном нелегально.

— Почему так?

— Нет силы бренда. Нет пока продукта, про который можно было бы сказать «вот это крутой казахстанский бренд».

— Если говорить в целом о рынке, потребление алкоголя ежегодно падает. Как в этих условиях сохранять долю рынка?

— Именно для этого мы получаем новые контракты по алкогольной продукции, запустили производство пива и воды, есть опция запуска кваса.

У нас есть огромное количество возможностей для оптимизации процессов, усовершенствования производства, внедрения инноваций, модернизации оборудования. То есть по каждому сегменту каждый день идет работа. Все это ведет к увеличению прибыли. Конечно, если смотреть республиканский рынок, наверное, идет уменьшение доли прибыли — влияет «серый» рынок, демографическая ситуация и другие факторы. Для нас поиск новых рынков и оптимизация существующих процессов — то, что важнее всего. Мы всегда держим руку на пульсе.